Ну, конечно, Мурзику попало от мамы. И мы с Люсей потом ревели обе, как дуры, потому что всё-таки не очень приятно смотреть, как за нас наказывают ни в чём не повинного глупенького котёнка.

Вспомнив, как пострадал за нас в прошлом году Мурзик, я наградила его сосиской, перед тем как поехать на вокзал.

— Бедненький ты мой, — погладила я его на прощанье. — Не повезло тебе тогда, но тут уж ничего не поделаешь. Кому-то надо же отвечать за разбитую чашку.

Прибрав комнату, я приготовила бутерброды, термос с горячим чаем и ровно в десять вышла из дома.

На Финляндский вокзал мы поехали вместе с Марго, но сели в метро нечаянно не на тот поезд и спохватились только через две остановки, когда увидели, что едем к Нарвским воротам. Пришлось, конечно, пересесть в другой поезд. Словом, на Финляндский вокзал мы приехали почти самыми последними.

Ребята уже собрались около билетной кассы, и у всех в руках были портфели, баульчики, свёртки с бутербродами. Мы ведь отправлялись за город на весь день.

Когда мы с Марго подошли к кассе, кто-то засвистел. Славка сказал, что из-за таких засонь, как мы, они пропустили уже два поезда. И всё-таки мы были не самыми последними. После нас примчалась, уже самой последней, Павликова.

Она растерянно уставилась на меня выпученными глазами.

— Галочка, ты же обещала… Почему же не зашла? Мы же договорились…

— Ах, да! — сказала я, обнимая Марго за плечи. — Действительно! — Я засмеялась и стала поправлять шапочку на голове Марго. — Представь себе, Маргошенька, я ведь совсем забыла, что собиралась зайти за Павликовой. То есть даже не забыла, а мне показалось, что за ней зайдёт Волнухин… Пойдём, Марго, я угощу тебя мороженым!

Я подхватила Марго под руку, и мы побежали с ней на перрон, где стоят продавщицы эскимо и пломбира. Не удержавшись, я оглянулась и увидела Павликову в самых растрёпанных чувствах. Она стояла с открытым ртом, глядя мне вслед такими удивлёнными глазами, будто видела меня верхом на крокодиле.

Ну и пусть! Пусть смотрит и удивляется! Для меня всё это уже безразлично.

Ой, даже пальцы свело от писания. Придётся отложить описание поездки в колхоз до завтра. А сейчас запишу для памяти — думаю, мне пригодится позже — кое-что о жизни.

По радио передавали о долгожительнице Кавказа, осетинке Тэлсе Абзиве, которая прожила 180 лет и недавно умерла.

Но если один человек может жить так долго, почему и мне не прожить хотя бы до 170 лет? Только как нужно жить, чтобы не умереть раньше такой старости? Я побежала к дяде Васе и спросила, слышал ли он о 180-летней осетинке?

— А что? — засмеялся дядя Вася. — Завидно? Хочешь тоже подольше пожить на свете?

— Спрашиваете! Конечно! Кто же не хочет? Но как?

— Ну, тётка, я не врач! Это не по моей специальности! Впрочем, — он снял с полки книгу, раскрыл её и сказал: — Вот что советовал когда-то великий мудрец и врач древних времён Гиппократ! Запиши на память!

И я записала слова Гиппократа:

Вот он, этот совет всем, кто хочет долго жить:

Я верю Гиппократу. Ленивые и праздные и в самом деле мало живут на свете. Об этом же говорил и папа.

2 марта

Несчастье! С утра трудно глотать. И всё это после приключений с Пыжиком. Мама вызвала врача. Он поковырялся в моём горле ложечкой, выписал лекарство и сказал, что день-два можно отдохнуть от школы. Одеваясь, он подмигнул мне, как будто хотел сказать: «Ох, и рада ты, наверное!» Но я совсем не обрадовалась. Хотя и не всегда интересно учиться в школе, однако я не представляю, что стала бы делать, если бы не ходила в школу. Там всегда весело и так много разных новостей, интересных разговоров, событий и происшествий, что жизнь без школы я просто не представляю!

Вот и сегодня, как подумаю, что делают сейчас ребята в школе, мне уже хочется бежать туда и вместе со всеми переживать всё, всё!

Но ничего! Уж как-нибудь день вытерплю. Буду сидеть и писать дневник. И поскольку времени свободного у меня много, постараюсь написать о нашей поездке в колхоз более подробно.

Колхоз обещал прислать за нами машину, но, когда мы вышли из поезда, на разъезде машины ещё не было. Да и людей не было видно. Только неподалёку от железнодорожной будки стояла у стога сена рыжая корова и помахивала хвостом. Солнце освещало её ввалившиеся бока, и ей, наверное, было очень приятно принимать солнечные ванны после долгой зимней жизни в сарае. Как видно, корову выпустили сегодня впервые, и она рада была солнцу, стогу сена и нам. Ну, конечно, за всю свою коровью жизнь она ни разу ещё не видела на разъезде столько городских школьников. Помахивая хвостом, она смотрела на нас добрыми, мокрыми глазами и как будто хотела сказать: «С весною вас, ребята! Ох, и надоело же мне стоять в тёмном хлеву!»

Над нами висело солнечное небо. Ослепительно сверкали под солнцем рельсы, и они убегали вправо и влево в голубую дымку весенних далей. Кое-где ещё лежал снег; в воздухе пахло прелой землёй, тающим снегом, речною свежестью.

Пыжик поклонился корове и спросил:

— Уважаемая корова, вы не могли бы сказать, где тут машина колхоза «Новый путь»?

Корова вздохнула и сказала:

— Му-у-у!

Бомба подбросил шапку вверх.

— Ур-р-ра! — закричал он. — Поедем на корове! Я сяду верхом, как египетский жрец, а вы пойдёте сзади и будете петь что-нибудь протяжное.

Лена Бесалаева сказала:

— Ну и неправда. Жрецы на коровах не ездили. У египтян коровы считались священными. Им дары приносили, а не ездили на них.

— Подтверждаю! — сказал Пыжик. — Поднесём же, братцы, дары священной «Му-114»!

Он развернул свёрток, достал пирожок и протянул его корове:

— Священная бурёнушка, прими в дар вот этот симпатичный пирожок с повидлом.

Корова заинтересовалась пирожком. Помахав приветственно хвостом, она потянулась к руке Пыжика и снова сказала: «Му-у-у!»

— Ребята! — захохотал Пыжик. — Она спрашивает: почему такие скудные дары? Нет ли чего-нибудь ещё у нас? — И он повернулся к корове. — Я правильно перевожу с коровьего языка?

«Му-у!» — замычала корова; она мотнула головою и слизала языком с руки Пыжика пирожок так ловко, что все захохотали.

Ребята обступили корову и принялись угощать её. Ну, принимала она наши дары с явным удовольствием, а глотала их почти не разжевывая. Мы, кажется, понравились корове, и поэтому она никого не хотела обидеть отказом от угощения. Она посматривала на всех добрыми глазами и ела пирожки Пыжика, бутерброд с сыром, предложенный Павликовой, потом ватрушку Тани Жигаловой. С аппетитом скушала корова и пару конфет, преподнесённых в дар Дюймовочкой, а кусок торта, который дала ей Лийка, священное животное жевало зажмурив глаза и кивая головою так, словно благодарила всех. Скоро выяснилось, что корова совсем уж не такое травоядное животное, как можно было предполагать до встречи с ней.

Пыжик поклонился до земли и сказал:

— Многоуважаемая священная скотина, мы поражены, мы восхищены вашими способностями. Если же вы скушаете вот эту котлету, мы тотчас же переведём вас из класса травоядных в класс всеядных и насекомоядных животных.

Пыжик посолил крепко котлету и сунул её под нос коровы.

— Не съест! — закричал Вовка.

— Посмотрим! — сказал Пыжик.

Корова вздохнула, но котлету съела, хотя и без особого, кажется, удовольствия.

— Мы сделали научное открытие! — засмеялась Нина Евтушенко. — Нашли всеядную корову. Предлагаю выяснить теперь, какую же пищу она не ест.

И мы стали выяснять.

Предложили корове копчёную рыбу. Корова съела. Нина Станцель протянула кусочек шоколада. Корова скушала шоколад не поморщившись.

— Ребята, — закричал Пыжик, — нет ли у кого в термосе кофе? Кажется, она не прочь выпить чашку крепкого кофе.

В это время сзади послышался шум.